При переломе или ушибе руки пострадавшему накладывается гипс на поврежденное место для придания покоя и обеспечения оптимальных условий для процесса лечения, после чего посредством целого ряда физиотерапевтических процедур в конечности восстанавливаются все утерянные функции, иначе она закостенеет. Точно так же и больные с деменцией и ее разновидностью — БА, должны постоянно находиться под комплексом целого ряда физических и физиотерапевтических нагрузок, соответствующих их психическим потребностям наравне с медикаментозным лечением на нейробиологическом уровне.

Мы не случайно столько места уделили процессам работы головного мозга и распространения в нем БА, ибо только это помогает понять, что всякая изоляция деятельности мозга от окружающей среды ведет к последствиям, которые, с точки зрения синапсовой проводимости, очень трудно реанимировать.

Без помощи внешних направленных раздражителей и стимуляторов подачи сигналов в нервную систему и далее в головной мозг эффекта внутрисинапсного взаимодействия нервных нейронных структур мозга ожидать не приходится.

Мало того, не будут задействованы ресурсы и потенциал пластичности мозга, когда отдельные его структуры, еще не подверженные болезненному разрушению, могут перенять на себя различные утерянные во время болезни функции. И, наконец, погруженные в покой успокаивающими средствами клетки, ответственные за репродуктивные работы и восстановительные механизмы самозащиты, перестают быть активными в надлежащей степени, тем самым ускоряя процесс дегенерации структур мозга.

Отсюда понятно, насколько важно наличие или включение в арсенал ухода стимулирующих, тонизирующих процедур, совмещение их с физиотерапевтическим комплексом упражнений, окружение больного всем необходимым для сохранения его общего здоровья и самочувствия с учетом его личных специфических характеристик, явлений жизни его прошлого и настоящего. Как важно со всей открытостью и всей готовностью откликаться на желания и позывы больного.

Задача эта трудная не только для реализации с помощью существующих методов и средств по уходу, она еще и немыслимо дорого стоит. И вместе с морально-этическими противоречиями относится к главному барьеру на пути улучшения и совершенствования ситуации с обслуживанием.

Существует тенденция — о ней мы уже говорили — к асимметричному распределению бюджетных средств, выделяемых на здравоохранение. В соответствии с ней центр сильно сдвигается в сторону разработок новых лекарственных препаратов для борьбы с БА за счет сокращения средств на уход и связанных с ним физиотерапевтических и психотерапевтических процедуры. Снижены затраты на содержание персонала. Экономия на всем: на подгузниках, на фартуках, на пище, на предметах ухода, уже не говоря о вентиляции и местах личной гигиены и т. д.

Это совпадает с желанием большинства обычных больных, которые стремятся получить таблетку вместо соответствующих процедур. С одной стороны, это ведет к «врачебно-кабинетному туризму», с другой стороны, показывает бессилие врачей, которые, не имея возможности предложить пациентам что-либо действенное, делают то, что хоть как-то успокаивает. Рецепт уподобляется плацебо.

Гериатрическая медицина — особенно чувствительная область, в которой типично наличие одного или нескольких хронических заболеваний. Традиционная культура ухода за больными с деменцией характеризуется огромным рынком сбыта успокоительных (транквалицентных) веществ.

Особенно грандиозный всплеск дохода происходит, когда, подогретый рекламой, на рынок выбрасывается продукт, который подается как прорыв научной мысли в новом направлении. Люди цепляются за эту возможность, ожидания не оправдываются, и обреченность только усиливается от несбывшихся надежд.

В своем примитивном нынешнем состоянии уход за больными бесконтролен, безответственен и поэтому очень дешев.

Чего стоит такой уход и контроль?

Я уже описывал мои отчаянные гонки по городу, когда моя жена беспрепятственно покидала клиники. До сих пор не могу забыть полные испуга глаза, которые вдруг, после долгих мытарств, мелькнули перед стеклом моего автомобиля: в зарослях кустарника стояла одинокая фигура Маши. Это было через 8 часов непрерывного поиска.

Особенно грандиозный всплеск дохода происходит, когда, подогретый рекламой, на рынок выбрасывается продукт, который подается как прорыв научной мысли в новом направлении.

А вот еще пример. Первого апреля 2004 года (это не шутка!) в одном из отделений венской больницы пропал человек. Он не был найден ни на следующий день, ни через месяц, несмотря на помощь вертолета, и только в начале июня случайно на закрытой смотровой площадке одной из крыш был обнаружен мертвый 61-летний пациент с БА. Кто-то из обслуживающего персонала впопыхах закрыл его на ключ.

Как можно было исчезнуть в отделении для гериатрических больных, помещение которого обязано соответствовать характеру болезни ее обитателей с полной потерей ориентации!? Мало того, в администрации клиники лежит предписание, в котором черным по белому указано, что это помещение не соответствует сегодняшним требованиям ухода за больными. И тем не менее отделение продолжало функционировать.

То, что строения и здания не приспособлены не только к проживанию, но даже к эвакуации в случае пожара, показывает огромное количество массовых сгораний обитателей таких заведений в Германии, Австралии, Англии и других странах. Эти факты заставляют содрогнуться сердца наши. Зато все дешево!

Кто будет строить дополнительные эвакуационные лифты, зачем все эти системы безопасности, когда ясно написано, куда надо бежать в случае пожара?

Бежать, конечно, надо, но надо бежать, прежде всего, от контакта с черствыми, непрофессиональными людьми, стоящими во главе администрации таких комплексов.

Я был поражен тем, что в клинике, где лежала моя жена, люди не имели возможности увидеть себя в зеркале. Одно, общее для всех, появилось в коридоре только через год. Дешевизна переходит в убожество. Когда проблемы с поведением больных решаются лекарствами, когда пациента автоматически переводят в состояние недееспособности, когда его психическим пожеланиям не уделяется внимания, тогда и представляется возможным держать низкий уровень расходов. Даже в специальных заведениях для больных с деменцией и БА соотношение персонала к больным 1:10 считается возможным для выживания. Уход же, центрированный на личности, требует соотношения 1:4, а при высокой степени качества обслуживания — 1:3 или даже 1:2.

И хотя эти права постоянно нарушаются, гуманизм все же одерживает победу, становясь более представительным, осознанным, культурно чувствительным, практическим и прагматическим. И это вместе с моралью и этикой является залогом того, что мы с достоинством встретим наше будущее, и все больше людей будут доживать до 80–90 лет.

О возвращении к истокам

Вступив в XXI век, век компьютеризации и высоких технологий со всеми присущими им спланированными заранее демографическими взрывами, а еще и непредвиденными стихийными бедствиями, военными конфликтами, террористическими актами, мы все больше подходим к ситуации, когда демократия вместе со всеми своими организациями, ориентированными на постоянную прибыль, становится готовой к саморазрушению.

Даже профсоюзные, пенсионные и здравоохранительные органы и организации вместе с благотворительными обществами хотят получать доходы, вкладывая деньги с высокой степенью отдачи, что разрушает, приводя к пересмотру, все базовые понятия и жизненные ценности нашей среды обитания.

Деменция и БА не могут оставаться явлением малым, неуместным и незначительным слишком долго. Мы уже писали, какие перспективы нас ожидают в противном случае. Общество должно это понять, отойти от старых традиций, где тепло человеческих рук расценивается как товар в обмен на деньги.

Многие человеческие проблемы должны и, очевидно, будут решаться иначе. Новые идеи и мысли бросят вызов старым постулатам и предрассудкам, где все делают и решают деньги. Иначе станут рассматриваться такие понятия, как независимость и индивидуальность.

Общество должно отойти от старых традиций, где тепло человеческих рук расценивается как товар в обмен на деньги.

Ущемленные люди, люди с тяжелыми неизлечимыми недугами, временность пребывания человека на Земле, да и сама смерть будут восприниматься обществом более терпимо, и грандиозные надежды на технические утопии уйдут на второй план.

Тот же Том Китвуд, говоря о перспективах развития форм ухода за немощными в обществе, подчеркивает необходимость свержения разума с пьедестала истории и о замене его естественной человеческой природой со всеми ее чувствами и социальными чертами. То есть о возвращении к истокам морали и этики, о которых Хайнер Хастедт и Эккард Мартенс сказали: «В этике не существует достижений».

Мы находимся в дилемме, в конфликте ценностей, для которых, возможно, мы не имеем пока никаких решений.

Напрашивается ленинское «что делать?».

И конечно, не существует отдельной этики по уходу. Еще Кант, которого мы уже неоднократно цитировали и призывали в помощь, говорил, что «этика — это философия души».

Так было всегда.

Общество всегда знало, что такое старость, ибо это явление естественное. И только в конце XX — начале XXI столетия она вырвалось из ранга само собой разумеющегося. Никогда раньше в обществе не было так много пожилых людей и стариков, и никогда они не достигали такой глубокой старости.

Иными словами, общество еще никогда по целому ряду причин не находилось в таком длительном процессе старения.

«Между тем, — пишет известный австрийский ученый Манфред Пришинг, — неизвестно, кого считать старым? Все зависит от контекста, а он в течение жизни меняется в соответствии с нашим восприятием. Старость — это то, что под этим понимают, некая «проекция». В гуманитарных науках обычно говорят о «социальных конструкциях» общественных феноменов. Не лучше ли говорить об интерпретациях взаимопроникающих общественных феноменов. Старость есть интерпретированный, объективно существующий, поддающийся нормированию и прогнозированию социальный феномен».

Понятие старости меняется как во времени, так и в понимании разными возрастными категориями. Если в средние века люди клеили бороды и надевали седые парики в молодости, старясь выглядеть пожилыми и умудренными, то сейчас старики занимаются спортом и физической культурой для внешней привлекательности.

Тридцатилетним сорокалетние кажутся стариками. В 55-летнем возрасте получить работу не представляется возможным, но существуют директора банков и фирм, которым значительно за 60 лет. Кардиналы и пасторы, архиепископы и настоятели церквей легко справляются с приходами в 70 и даже в 80 лет.

Процесс старения занимает довольно продолжительный период. Люди имеют время для того, чтобы осознать старость. Она не является коротким остатком жизни, как многие трактуют. Даже наступление глубокой старости не означает, что конец уже близок.

Старость ожидаема. Несмотря на то что много пишут о высокой степени риска в нашем обществе, о подстерегающих нас постоянных опасностях, можно, опираясь на сухие данные оценок наших жизненных стандартов, утверждать, что мы еще никогда не имели таких высоких показателей нашей безопасности и обеспеченности, как в наше время.

В период 1990–2000 годов, как видно из таблицы, не только возросли расходы на здравоохранение, но и принципиально улучшилась медицинская техника, оборудование для диагностики и лечения больных, значительно реформировались существующие и открылись новые инфраструктурные учреждения с высоким качеством услуг и ухода, и как результат — значительно возросла продолжительность жизни.

Таблица 9:

Расходы на здравоохранение и продолжительность жизни в разных странах

Источник: OESD 2002

Тем самым обеспечивается спокойное ожидание старости. Да и сама старость с ее раздвинутыми рамками дарит нам фазы, которые мы можем использовать теперь с другим качеством жизни, нежели тем, что имели в ранней молодости и даже в среднем возрасте. Изменилась перспектива жизни, так как раньше болезни, эпидемии, голод, катастрофы, насилие могли оборвать нить человеческого существования в любой момент, и степень вероятности длительной продолжительности жизни была низка. Теперь свою жизнь можно планировать, брать от нее все, ради чего трудились, воспользоваться результатами своего труда без страха ожидания внезапной и быстрой кончины. Каждый получает шанс прожить долгую, насыщенную жизнь.

Английский историк социальных взаимоотношений в обществе Петер Ласлетт определяет не три обычные фазы человеческой жизни, а четыре. Он отмечает, что первая фаза — это воспитание и образование, вторая — производственная деятельность и создание семьи, третья — послепроизводственный период и четвертая — дряхлость, увядание. Ни один из трех высших периодов жизни временными признаками точно не ограничен и не определен.

Самой характерной и неприятной чертой лица старости, по которой она может быть определена, является физическое и душевное падение, потребность в уходе, зависимость от чужой помощи.

Последняя характеристика — зависимость от чужой помощи и ухода — может быть смещена вверх, но она никогда не сможет быть устранена полностью. Зависимое состояние старых людей будет оставаться всегда со всеми его последствиями: отторжением обществом, периферизацией, социальным деклассированием и возрастной дискриминацией, потребностью в уходе, клиентизированием — переходом на обезличенное понятие «клиент» — и, соответственно, вытекающими отсюда финансовыми затратами.

В Европе, США и других экономически развитых странах этот новый клиент готов оплачивать необходимые ему услуги, ибо с точки зрения материального обеспечения старые люди уже не являются бедными. Тип «бедные старики» себя изжил. Конечно, существуют пенсионеры с минимальными пенсиями, но точно такие же случаи могут иметь место и среди молодежи.

Если попытаться установить причины возникновения бедности, то их можно скорее найти в распавшихся или многодетных семьях. Наоборот, многие подтверждают, что бедность в старости является исключительным явлением и составляет примерно 3 %, зато доходы пожилых людей при пересчете на все население находятся выше среднего уровня.

Материальное благополучие стариков приведет к тому, что старости будет возвращено ее первоначальное естественное уважительное отношение. Ведь семейный сектор с его ограниченными возможностями ухода вследствие тенденции к малочисленному составу семьи, вплоть до одиночек, будет вынужден все чаще обращаться к услугам социальных институтов и учреждений, а именно в приюты, дома престарелых, по уходу и т. д.

Старые люди смогут жить одни, совсем старые будут жить в коллективных резервациях. Резко возрастут расходы на здравоохранение. Понадобится увеличение объема ухода и услуг, основная часть которых придется на последние месяцы существования одряхлевших людей. Медицинское оборудование и техника поддержания их жизни будет в дальнейшем интенсивно развиваться, вопреки Тому Китвуду, который утверждает, что общество в будущем должно избавиться от технологических иллюзий.